В прошлом веке В.А. Уляницкий обратил внимание на весьма разноречивые высказывания Екатерины II о предназначении Архипелагской экспедиции16. Конечно, во время войны перед Россией стояли прежде всего военно-стратегические цели и весной 1769 г., когда шла подготовка к отплытию первой эскадры Г.А. Спиридова, императрица писала И.Г. Чернышову: "Я турецкую империю подпаливаю с четырех углов". Это было самое общее определение предназначения средиземноморской экспедиции. В инструкции командующему второй эскадры контр-адмиралу Дж. Эльфинстону, цель экспедиции уточняется, при том в интерпретации, официально представленной европейским дворам: "Главная всему нашему плану цель состоит в поднятии на турков подвластных им греческих и славянских народов, следовательно же и долженствуют уступать оной первое место все другие побочные предприятия"17 . В силу своей малочисленности российские сухопутные части могут служить лишь "подпорою" народам, желающим себя освободить, а также стать "образцом регулярства и послушания" для греков.

Однако военные действия в Море оказались неудачными, греки потерпели поражение от турецкой регулярной армии. Случилось то, о чем в сущности предупреждал Н.И. Панин: было невозможно "настраивать и содержать во всегдашнем порядке духи, в раболепстве рожденные, а неограниченною надеждою и убеждениями веры своей в волнение приведенные”18. С этого времени основными становятся военно-морские операции, увенчавшиеся победами при Чесме и Патрассе. Екатерина одобряет новую тактику ведения войны в Средиземноморье, сформулированную Г. Орловым, - уничтожение турецких морских сил и блокада Дарданелл.

Но по мере продвижения эскадры Спиридова вдоль европейских берегов Екатерина II высказывала суждения и давала предписания, выявлявшие и иные аспекты этого смелого и вместе с тем рискованного предприятия. Так, в записке Н.И. Панину она отмечала, что одно отправление флота в Средиземное море “уже придало нам консидерации (уважения. - И.С.)”, ибо в Европе считались до сих пор с сухопутной армией России, а “мы им показались уже и с той стороны уважения достойны более нежели при пассивном нашем морском стоянии”19. И действительно, получив известие о движении эскадры Спиридова вдоль европейских берегов, герцог Шуазель, один из самых рьяных противников политики России в Польше, Турции и Швеции, с досадой воскликнул: “Вот и новая морская держава появилась!”20

Как известно, Екатерина придавала огромное значение демонстрации европейскому общественному мнению могущества своего государства.

В январе 1770 г., когда первая эскадра еще только отстаивалась после тяжелого перехода и первых зимних бурь в Порт-Магоне, расположенном на английском острове Менорка, императрица писала А.Г.Орлову о важности “получить порт на острове или твердой земле” и добавляла: “хотя б и ничего иного не сделали, то бы тем самым вы много для переду предуспели, если б доставили России в руки порт в тамошнем море, который стараться будем при мире удержать”. А далее Екатерина проговорила самое сокровенное: “Под видом же коммерции он (порт. - И.С.) всегда будет иметь сообщение с нужными народами во время мира, и тем, конечно, сила наша не умалится в тамошнем краю”21. Здесь, в самый ответственный момент перед началом военных действий, из сознания императрицы как бы ускользает мысль о “подпаливании турецкой империи” и на первый план выступает задача утвердить в “тамошнем краю” российское присутствие.

Стремление российской императрицы утвердиться в Средиземноморье имело свои основания. Перед Россией стояла цель сформировать южные границы и выйти к берегам Черного моря, куда тяготели ее основные речные артерии: от этого зависело хозяйственное освоение юга России. Но мореплавание по Черному морю еще не обеспечивало прямых связей с Европой, требовался свободный проход в Средиземное море.

Вместе с тем Екатерина II отдавала отчет в том, что Средиземноморье как средоточие важных экономических, политических и культурных коммуникаций между Европой, Азией и Африкой играет весьма существенную роль в европейской политике, поэтому присутствие в регионе придало бы России статус великой державы, способной влиять на европейскую и турецкую политику. Кстати, это имел в виду И.Г. Чернышов, когда, сообщая лорду Рошфору об отправлении российской эскадры в Архипелаг, заметил: “Англия может иметь в России сильную помощницу не только на твердой земле, но и на море, когда русский флот попривыкнет быть и в здешних морях,” - и дал понять, что Россия не будет против приобретения Англией какого-нибудь владения в Архипелаге, что позволило бы англичанам “уничтожить выгодную французскую торговлю в Леванте”22. Позднее Екатерина в переговорах с Австрией цинично предлагала свои планы раздела средиземноморских территорий между европейскими государствами как компенсацию за их согласие на создание Греческой империи под российским покровительством. Впрочем, такова была эпоха и в ее логике действовала российская императрица.

Миллер Герард Фридрих (Федор Иванович)
Миллер Герард Фридрих (Федор Иванович) (18 .09. 1705— 11.10. 1783) Российский историк, профессор Императорской Петербургской Академии наук. Родился в пасторско - ученой семье. Его отец был ректором гимназии, мать — из семьи профессора теологии Бодинуса. По окончании гимназии в 1722 Миллер поступил в университет Ринтельна, а в 1724-25 об ...

Основные тенденции в общественном движении 40-х годов XIX в. Формирование революционно-демократического направления
Напряженность и острота идейных исканий особенно усилились в 40-х годах. Это было объективным отражением все углублявшегося кризиса крепостнической системы, веками копившейся революционной энергии придавленного помещичьим и самодер­жавным гнетом крестьянства, которая ближе к середине столе­тия все чаще прорывалась в виде стихийных возму ...

Заключение.
Была ли наша страна готова к войне? Отмечают, что в советское время преобладало стремление отвечать на этот вопрос неопределенно. Чаще всего поражения первых месяцев войны объясняли тем, что история отвела нам слишком малый срок для переоснащения Красной армии, ее перевооружения. Однако в последнее время появились материалы, которые гов ...