В свою очередь, греки тоже питали иллюзии относительно масштабов российской помощи. Правда, Екатерина II в Обращении к грекам и славянам, под турецким игом пребывающим, была достаточно осторожна, она советовала им воспользоваться обстоятельствами войны и употребить свои силы для достижения независимости, обещая “покровительство и милость для сохранения всех тех выгодностей, которые они (греки и славяне. - И.С.) своим храбрым подвигом в сей нашей войне с вероломным неприятелем одержат”28. В обращениях же с призывами к восстанию, рассылаемых А.Г. Орловым и Г.А. Спиридовым, уже прямо говорилось о том, что в этом богоугодном деле императрица не оставит их своим покровительством и помощью29. Как справедливо отмечал Г.Л. Арш, в устной пропаганде эти обещания обретали еще большую определенность. В массах они сочетались с распространенными пророчествами близкого освобождения, которое придает от северного народа. Греческое духовенство способствовало укоренению этой мифологемы. Оно “напоминало о давнишних предвещаниях, с целью убедить, что падение турецкого владычества близко и что пришло, наконец, время их свободы. Великие и могущественные братья их по Вере прибыли теперь на помощь из дальних стран, ведомые рукою Проведения, для восстановления их независимости”30. Итак, в массовом сознании греков русская эскадра прибыла не для нанесения диверсии в “чувствительнейшем месте”, а для их освобождения.

Естественно, что едва российские корабли показались у берегов Греции, почти вся Морея (Пелопонес) оказалась в пламени восстания; повстанцы прибывали и из Северной Греции, и с Ионических островов. Это были разрозненные отряды, лишенные общего руководства; греческое национальное движение едва пробуждалось и не имело своего влиятельного центра. Стремление к консолидации греческого населения, на которое уповала Екатерина II, в сущности отсутствовало. В результате после первоначальной растерянности турки сумели стянуть в Грецию войска и жестоко расправились с повстанцами. Небольшие российские сухопутные отряды, покинутые греками, были разгромлены. Пришлось оставить и занятый русскими порт Наварин, который А. Орлов рассматривал как ту базу, о приобретении которой его просила императрица. Военные действия были перенесены в Архипелаг, но в них широко участвовали греки и славяне, примкнувшие к Орлову с начала кампании. Как правило, все они принадлежали к особому слою средиземноморского общества, чью экономическую базу составляли крупные земельные владения, их профессиональным занятием была морская торговля; подчас сочетавшаяся с каперством, многие из них являлись крупными судовладельцами. Они представляли семейные кланы, которые были связаны через греческие общины, разбросанные по всему Средиземноморью, с османскими и арабскими владетельными домами. Почитая свою религию и этническую принадлежность, они вместе с тем принадлежали к разряду левантийцев, своего рода средиземноморских космополитов, что позволяло им играть важную роль культурных посредников в пестром в этническом и религиозном отношениях средиземноморском обществе. И в этой своей роли греки и славяне сослужили большую службу российской военно-морской экспедиции.

Многие из них предоставили свои суда с экипажами в распоряжение российского командования; другие воспользовались правом поднятия российского флага и продолжали торговые и каперские операции, направленные против судов, принадлежавших турецким подданным и нейтральным государствам, которые нарушали установленный А.Орловым режим блокады османских берегов. Вместе с тем все они были великолепными информаторами, дававшими возможность русскому командованию ориентироваться в обстановке. Греки поставляли российскому флоту опытных шкиперов и лоцманов, переводчиков, служили посыльными и лазутчиками. Члены этих семейных кланов в традиции времени поступили на русскую службу и затем перешли в российское подданство, переселившись в Россию по окончанию войны. Коллегия иностранных дел использовала часть из них на консульской службе в Средиземноморье. А.Г. Орловым эти круги были задействованы преимущественно во взаимоотношениях с арабами.

В арабских источниках XVIII в., в том числе создававшихся в христианско-православной среде, а также основанных на них исторических сочинениях первой половины XIX в., лишь бегло упоминаются или поверхностно описываются рассматриваемые нами русско-арабские военно-политические взаимодействия. В сознании арабов эти события совершались как бы на периферии арабо-османской политической жизни. Если центральная турецкая власть постепенно включалась в европейскую политику, то арабские провинции оставались все еще отгороженными от европейского мира, будучи погружены в хитросплетения своей провинциальной политической жизни.

Структура.
Законы были высечены по обе стороны столба. Текст распадается на три части. Первой частью является обширное введение, в котором Хаммурапи объясняет, что боги передали ему царство для того, «чтобы сильный не притеснял слабого». Затем следует перечисление благодеяний, которые были оказаны Хаммурапи городам своего государства. После введен ...

Иловайский Дмитрий Иванович
Иловайский Дмитрий Иванович (1832 - 1920) Историк и публицист. Образование получил в Московском университете. Получил степень магистра за "Историю Рязанского княжества", степень доктора - за "Гродненский сейм 1793 г.". Иловайский выступил решительным противником норманнской теории и чрезвычайно скептически отнесся к ...

Состояние потребительской кооперации в годы ВОВ
В июле 1941 г. появились карточки на хлеб и сахар, позднее, в конце 1941 - начале 1942 года - на мясо, рыбу и жиры. Снова, как в 1928-1935 годах, устанавливались разные нормы. Рабочие оборонных предприятий получали снабжение по первой категории, (от 800 граммов до 1-1,2 кг хлеба в сутки), других предприятий - по второй категории - 500 г ...